Тексты в этой подборке - это стихи, которые прозвучали на открытых женских* чтениях в ноябре 2021 в Минске. Это мероприятие было результатом совместного труда квир-фем инициативы "тендер на гендер" и культурного пространства "Вершы". Когда мы задумывали открытые чтения, мы хотели создать альтернативное пространство, где будут звучать голоса женщин, транс и небинарных людей, связанных с Беларусью. Я надеюсь, что мы будем продолжать собираться и коллективно искать новые формы проговаривания нашего опыта.


Тони Лашден


Валерия Волкогонова

***
сквозь решётки тюремных камер
прорастают стихи.
они колючие, едкие
иногда даже жгучие,
от них пахнет ядом,
кровью, нечистотами.
от них хочется зажмурить глаза,
расцарапать себе кожу,
сказать: "Замолчи!
Пожалуйста, не читай…"
им не место в тюремной камере,
обжитой тараканами,
исписанной тысячами рук,
сотнями статей УК.
они прорастают в тебе,
когда замираешь,
чтобы не чувствовать
и все это как-нибудь пережить.
они вдруг врезаются в душу —
острые витражи —
пеленой застилают глаза
и хочется сказать:
"Тише, замолчи,
пожалуйста, не читай.
Здесь же не место стихам…"

но я благодарно молчу.

21 сентября 2020, ИВС Жодино


***
Если уж писать, то только о боли.
Так, кажется?
С шумом выдыхать сигаретный дым.
Непроросшие сжигать в пыль
Саженцы.

Если уж писать, то только о боли.
Правильно?
Продираться сквозь замёрзшие ветки.
Падшим ангелам ставить метки
Праведных.

Ну ведь если писать, то только о боли?
Зачем ещё?
Кого вспоминать, если не тех, кто ломал о тебя копье,
Кто точил о тебя ножи,
Захлёбывался в собственной лжи,
Искал, как больнее ударить под дых,
Глумился, плевал в тебя,
А после затих...

Но ведь если писать... то только о боли.
Не о любви.
Для тех, кто привык жить во время войны,
И к смерти последние дни
Округлил.

Если всё же писать, то только о боли.
О чем ещё?
Сквозь кресты и некрологи продираться,
Одеревеневшие ставить пальцы
На ружьё.

И стрелять.


***
как же невыносимо
обнаружить себя посреди весны
сломанной.
на этой прямой линии
остаются только длинные
гудки.
на этой прямой линии
где-то ближе к двадцати пяти
стою я.

после 24 часов
заканчивается счёт
времени
и кажется, что двадцати пяти
в этом мире чёртовых дюжен
существовать не нужно.
мир становится сужен
до квадратных метров,
очерченных комнатой,
где стены отгрызают воздух,
забытый
между бетонными плитами.

так можно жить,
никогда не встречаясь с собой,
не дожидаясь ответов,
не разбираясь в хитросплетениях.
закон принимается в первом чтении
без изменений.
пульс приближается к ста тридцати
заходя на последний круг.
как же невыносимо
вдруг
обнаруживать себя посреди весны
и знать, что до глубины
души (дыши!)
так никогда не дойти.


zhenya velko

***
очень странно быть человеком,
с которым в детстве тебе запрещали общаться.
тем, который весь в 'наколках',
матерится и курит в неположенном месте,
ходит на митинги,
пьёт в парке,
целуется с теми,
с кем целоваться нельзя.
очень странно быть человеком,
которым пугают непослушных детей:
будешь капризничать —
отдадим этому дяде
или тёте,
или чёрт знает, что оно такое.
оно заберёт тебя в свою нору,
будет учить нарушать закон
и ненавидеть взрослых,
заставит курить
и дышать свободно,
не верить милиции,
верить в людей
и в собственные ноги,
которые принесут тебя,
даже если дороги закрыты ОМОНом,
домой.
очень странно быть человеком,
которого обнимает маленькая незнакомая девочка.
она не боится тебя
и не считает чудовищем —
крохотная Эллисон Краузе.
она висит на твоей пояснице
и бубнит тебе в живот
'не пущу',
потому что ты единственный веришь,
что её плюшевый кот умеет летать.
родители будут ругаться,
но она не расстроится,
потому что взрослые всегда запрещают общаться
с теми,
кто помнит,
кем хотели стать
в детстве.


***
В прошлой жизни я был собакой,
Бесхарактерной, бесхозяйной,
Дворовой и всегда лохматой,
Озорной и совсем не стайной.

В прошлой жизни я был собакой,
Бодрой, мягкой и неуклюжей,
Громко лаял и мокрой лапой
Бил по солнечным летним лужам.

Чтобы уши, и морда острая,
Нос, глазищи — всё как положено.
Чтобы без толку, по Маяковскому,
Бьющую руку лизать восторженно.

В прошлой жизни я был собакой,
Храброй, глупой, простой до дрожи.
В прошлой жизни я много плакал;
В этой, кажется, буду тоже.


iamkaxanne

Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.
Крепко заплетаю твои волосы в косы
Держу так сильно, будто стоит мне отпустить — и пропадёт всё, что мне дорого.
Cплетаю наши руки в единое целое
Бежим с тобой наперегонки от электрички
Босиком
Смотришь на меня, как на свободу

Знаю, что ни на какие метафоры, связанные с сокровищами, драгоценностями и любыми другими жалкими словами, за которыми прячутся вещи, ты бы не променяла эти.

Скажу точнее, скажу самое сокровенное:
Где бы мы с тобой ни были,
Всегда, когда смеёшься,
Смотришь на меня.

Психологи бы точно что-то заподозрили.
Смеёшься по-детски

Но мы же с тобой
Ctrl и entr
Щёлочка в двери и голые тела
Золотая рыбка и желания
Психбольницы и смирительные рубашки
Самый крепкий сон и сверлящие соседи
Наркоман и следы от иголок
Плёнка и засветы
Пироги и вишня
Татуировки на теле бариста

Никуда друг без друга.

Вернее не так.
Куда-то может быть и да,
Куда-то точно да,
Но уже не мы.

Даю самую надёжную и дорогую клятву — клятву на мизинчиках:

Ни за что не вспоминать тебя, как что-то печальное и далёкое
Ни под какими предлогами
Ни-
Ког-
Да

Когда с тобой расстанемся
Помни
Ты
Только
Тимьян, репейник, жимолость, смородина

Белые простыни, бабушкины сундуки, скрипящие половицы
Поля, ручьи, тропинки, ветер,
Электрички,
Пластинки, запятые, нелепые танцы,
Полосы на теле, крепкие объятия
Моя любовь.

И никакой печали
Только лёгкая тёплая тоска

Ведь эта шалость уж точно удалась.

Открытые женские* чтения